Ярко красная помада выделялась на блёклом лице, а усталость словно отпечаталась морщинками. Неестественно смотрелся белый чепец на крашеных волосах и фартук приделанный, словно булавками,  к свитеру. Женщина из 20 века, но с привкусом современности. Я словно в чужой мир попала… В мир советских фильмов и картинок. В мир, про который мы, дети постперестроечных годов, только слышали по рассказам бабушек и дедушек. Только вот отдавало чем-то наигранным во всём. Будто бы в шоколадные конфеты добавили мёд, и их стало невозможно есть. Еда, кстати, тут тоже не особенно хороша. Маленький выбор из странного набора блюд, которые возможно и были в меню 80-ых, за исключением пары позиций. Как-то забавно всё это… Странно забавно.

Я заказываю у женщины картошку фри и компот. Сочетание нового и старого, как и всё здесь. Компот наливают сразу, а картошку приходится ждать. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Перила выкрашены как в подъезде – едко зелёным цветом. На втором этаже полка книг, буфет с хрустальной посудой и куча полок с вещами из прошлого века. На стенах висят ковры, которые даже не успели уйти из всех квартир. На одном из столов скатерть, но я сажусь за столик рядом с перилами и окном. Привычка. Если в кафе я не вижу улицу, то мне становится неуютно. Словно меня закрывают в коморке. Мысли скачут. Я прячу руки в кармане толстовки, нашариваю там полную пачку сигарет и зажигалку. Как бы сильно мне плохо не было, я всё равно не смогла закурить. Слишком сильна была во мне надежда на хорошее будущее.   

Спустя время, та же женщина приносит мне картошку. И так же неприветливо удаляется. Я смотрю в окно, во рту медленно терял вкус сухарик с чесноком, которые были горкой насыпаны в маленькую вазочку и шли бесплатно, как закуска. Никогда не любила кириешки. А вот домашние сухарики с чесноком имели особый, приятный вкус, да и специй там нет, только хлеб, соль и чеснок. Решила дома поэкспериментировать и сделать чесночные сухарики. Мысли роились в голове, тщательно избегая тяжелых и грустных. В конечном счете, полностью задумалась о рецепте хлеба под сухарики, чтобы его осталось только высушить. Технология наверняка уже продумана на сто раз, но самой изобретать было интересней. От решения вопроса, сколько стоит добавить чеснока и сколько  соли не повредит хлебу, меня отвлекла появившаяся компания. Она состояла из двух человек. Пожилые мужчина и женщина. Они сели за стол со скатертью и стали рассматривать интерьер, обсуждая что-то и вспоминая. Я улыбнулась, но внутри сразу что-то кольнуло. Мысли прочь. Только не думать.

Я оглядела ещё раз помещение. Взгляд зацепился за компанию студентов. Скорее всего, ребята только встали на этот путь. Все казались слишком молодыми, такие счастливые и довольные жизнью. Так и надо было. Не думать, а просто жить. Я доела свой обед и быстрым шагом покинула кафешку. Выйдя на улицу, остановилась и подняла лицо к небу. Шел дождь. Теплые капли омывали кожу, словно очищая от негативных мыслей. Втянула воздух, наполнив легкие так, что ребра немного заныли. Я выбросила в урну пачку сигарет и зажигалку. И сразу стало легче. Надо жить. Несмотря ни на что. Жить и всегда верить в лучшее.  

Она раз за разом набирала его имя ВКонтакте, и раз за разом нажимала Enter. Поиск, отлаженная машина, работал безотказно, выдавая маленький квадратик с его фотографией. Она вздыхала, быстро проверяла, с помощью того же поиска его семейное положение, после чего закрывала окошко. Она даже боялась зайти к нему на страницу. Вдруг он узнает. Но как он мог узнать? Это был не фейсбук, не одноклассники, где показывались гости. Но безотчетный страх всё равно преследовал её.

Откинувшись на спинку стула, она покрутила в руках карандаш. Уже очень давно, она видела его почти каждый день. Они перекидывались парочкой фраз, смотрели друг другу в глаза, улыбались, иногда шутили. Но дальше разговоров никогда не шло. Она вздохнула и пошла спать.

***

Парень расстроенно посмотрел на погасший значок online. Видимо, она ушла спать, а может быть пошла дочитывать книгу. Он даже боялся зайти к ней на страницу. Вдруг она узнает, будет потом смеяться. Нельзя было им быть вместе. Но разве любовь это остановит? Он любил. А она? Нет, наверное. Он закрыл свой ноутбук и посмотрел в окно. Надо было решаться. Но… Дурные обстоятельства. И ещё этот странный страх, что она больше к себе не подпустит. А так редкие прикосновения, её улыбки… Ему это было необходимо. И он боялся рискнуть.

***

Она сидела в кафе. Он хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Взгляд. Странный, грустный.

— Привет. На тебе лица нет. Что-то случилось? – Она подняла глаза на него, полные грусти и отчаяния.

— Привет. Да так это личное…

— А хочешь, я тебя рассмешу?

— Попробуй, — грустно сказала она.

И он стал рассказывать ей свою историю. Что ему сейчас тяжело и что в жизни всё бывает. От его слов ей стало хуже… А потом...

— Хочешь вишневого сока?

— Это мой любимый…

— И мой…

Он принес сок. И протянул ей. Одно неловкое движение. Сок разливается, и словно притяжение, они посмотрели в глаза друг другу, и неожиданно каждый понял то, что каждый из них хранил в душе. Они любят. Они вместе. У них есть МЫ.   

А мир оказался значительно больше, чем я себе представляла…

Я стояла на углу дома и наблюдала за детьми, которые играли в песочнице. Снова хотелось выкурить сигарету, представляя, что ты в каком-то крутом фильме. Но я не курю. Поэтому я просто стояла и держала руки в карманах куртки и прятала нос в шарф. Дети возились строя куличики, а родители сидели на лавочке и о чём-то разговаривали, время от времени косясь на детей. Я долго их не разглядывала. Мне было не интересно, что там делают родители. Я смотрела на ребятишек, весело смеющихся.  Возможно, они уже давно знакомы, а может быть, только познакомились. У детей этого не поймешь, они всегда общаются друг с другом так, словно они лучшие друзья. Как же иногда жаль, что мы не они.

Взрослые так любят всё усложнять. Строить отношения не на дружбе и взаимоуважение, а потому что у того есть престиж, тот перспективен, а у того богатые родители, либо сам богат. Глупо. Взрослые во всём ищут выгоду или причину. А есть вещи, наподобие дружбы, которым не нужны причины.

Вот и сейчас, одна мамаша уставилась на меня и с подозрением смотрит. Ага, я маньяк, сейчас схвачу её ребенка и унесусь в неизвестном направлении. Глупо… Говорят, улыбка помогает. Только наверняка не в этом случае. Я достала руки из карманов, и помахала одной из них, при этом постаравшись улыбнуться, как всегда одними губами. Мол, от меня опасности нет, просто смотрю, как играют дети. Хотя кому сейчас докажешь, что ты не опасен. Даже если ты просто девушка, двадцати одного года. Вздохнув, я постояла ещё с минуту, смотря как мамаши переговариваются, видимо обсуждая меня, а потом просто развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь. Если бы не перспектива быть матерью, я бы, наверное, плюнула на всё и закурила. Одиночество выбивает из тебя все силы.  Если бы мне удалось настолько возненавидеть людей, что стремиться от них убежать… Но я же любила их, особенно детей. Искренних и честных. И поэтому, вынужденное одиночество было для меня в тягость. Главное, боль всегда усиливалась. Боль от всех тех предательств, что мне пришлось пережить. Ни одно из них не далось легко.

Снова захотелось вернуться в детство. Тогда мир был проще. Как у тех детей. Он сводился к песочнице, двору, неизвестным ребятишкам, которые спустя минуту уже лучшие друзья, к родителям, к матери, которой у меня, по сути, и не было, к папе… Но время назад не обернешь. Ничего нельзя вернуть. Теперь только вперед. Как бы тяжело не было. А чем тяжелее, тем круче подъем, тем выше вершина, которую нужно взять. Просто нужно. Ради себя, ради предков, ради потомков. Вперед. Не сворачивая.  

Я вообще люблю туман. Он выглядит сказочно и интересно. Особенно, когда густой, закрывающий верхушки деревьев и когда не видно если человек отойдет на пару метров. В нём можно потеряться. А если находится на последнем этаже многоэтажки, то землю не видно и ощущение, что находишься за облаками, словно в сказочной стране.

Находясь на улице, я снова и снова меняла направление в поисках пути, с которого сбилась. Блуждая, как ёжик в тумане, я оглядывалась по сторонам, а в груди рос комок страха и надежда на ветер, который сдует эту белую пелену. Мне не встречались ни лошади, ни сказочные герои, ни даже люди. Хотя о последних я и не жалела.

Была тишина и пустота, словно весь мир покрылся этой белой пеленой. Кричать не было смысла, слова бы утонули в этой вате, а помощь бы просто сама заблудилась.

Наткнувшись на стену, я оперлась на неё спиной и опустилась на землю, спрятав лицо в ладони и поджав ноги. Я не плакала. Нет. Я отдыхала от бесконечного белого тумана. Люди бы попросту сошли с ума, если бы туман был всегда.

Вот представьте всегда непроглядная белая пелена, которая поглощает и свет и звук. Когда ты не можешь ступить и шагу, и когда не знаешь, что за чудовище может прятаться в белой тьме. Оно может в любой момент выскочить из тумана и напасть на тебя. Покалечить или убить.

Также из тьмы может выйти и друг, который поможет, согреет или просто подбодрит. Но ты никогда не знаешь, друг или враг вышел к тебе в зону видимости. Ты друга можешь подозревать в том, что он чудовище. И чудовище, что он друг. Также приходится жить, в постоянном страхе. Это чем-то напоминает нашу жизнь. Мы также не знаем друг перед нами или враг. И ни слова, ни иногда даже дела его, нас не убедят. Мысли чужого человека для нас туман, а зона видимости – только твои мысли.

Но мы не сходим с ума. Мы учимся доверять. Мы доверяем. Иногда зря, иногда нет. И порой нам оставляют сильные порезы на сердце, когда доверие было слишком глубоким, а человек не был его достоин. И мы зашиваем их, заживляем, но всё равно остаются рубцы.

 А иногда человек тот возвращается и сдирает кожурку, которая затянулась, чтобы посильнее болело. Но так, хоть и больнее, но заживает быстрей. Потому что понимаем, какой тот человек сволочь. И останется только неприятное ощущение, что ты так сильно ошибся в человеке.

Я откинула голову и глубоко вдохнула холодный воздух. Затем открыла глаз. Туман всё ещё не расступился, но у меня уже не было страза и сомнений. Я всю жизнь нахожусь в этом страшном тумане. Мне нечего бояться. Я найду путь.

Я встала и пошла вдоль стены. Она когда-то возможно и кончится, но пока что послужит мне опорой. Дойдя до угла я повернула и пошла дальше. У стены должна быть табличка или дверь. Обязательно. Иначе и быть не может.